Фанаты. Счастья хватит на всех - Юлия Волкодав

Сашка аж подавилась.

– Кто?! Всеволод Алексеевич? Конечно, жив! Афиши по всей Москве висят!

– Ой, ну да, прости, я его всё время со вторым путаю, высоким таким, тёмненьким. Тоже про партию раньше пел.

– И Рубинский жив вообще-то, – пробормотала Сашка, поняв, о ком идёт речь. – По стране сейчас гастролирует, со сценой прощается.

– Так и что ты нашла в этом Туманове? Что, сходить больше не на кого? В твоём возрасте по дискотекам надо скакать. Под этих, как их? «Белок»?

– «Стрелок». Я другую музыку люблю, тёть Марусь. Чтобы с вокалом нормальным!

– Да какой вокал! Туманов давно уже козлитоном поёт, дыхалка ни к чёрту. Вот в моей молодости у него голосище был! Я помню, как он в Колонном зале пел, без микрофона. Люстры дрожали! А сейчас что? Слушать же невозможно. И песни все на два аккорда, тьфу! На вот свою рубашку, готова.

Сашка чуть не выхватила наутюженную рубашку и побыстрее ушла на свой балкон. Сама виновата, нечего рот открывать. И не будешь же доказывать тёте Марусе, что глупо сравнивать Туманова, да просто любого вокалиста с ним же самим двадцать лет назад. Естественное старение голоса никто не отменял. А Сашке было не так уж важно, берёт он верхнее «ля» или нет, хорошим музыкальным слухом она похвастаться не могла. Ей важно было просто слышать его голос. Знакомые интонации, привычный тембр, от которого по коже бегут мурашки, а в душе что-то переворачивается, и делается тепло-тепло. Вот, что самое главное.

К «России» она шла, как иные идут к храму, замирая от предвкушения, рассматривая прохожих, вглядываясь в лица. Ей казалось, что все, вся Москва, как минимум, должны готовиться к торжественному событию, разделять её трепет. Но на деле оказалось иначе. Моросил дождик, и возле концертного зала никто не задерживался, люди старались как можно скорее оказаться внутри. Многие пришли на концерт сразу после работы и, предъявив билет контролёру, тут же разбредались, кто в буфет, кто в туалетную комнату. Концерт был даже не юбилейным, просто рядовое выступление артиста в городе, где сотни площадок, и на каждой кто-нибудь то поёт, то пляшет. Но для Сашки всё происходило в первый раз, а потому казалось особенно удивительным.

Подумать только, две с половиной тысячи человек пришли послушать Всеволода Алексеевича! Две с половиной тысячи таких же, как она! У Сашки, уже привыкшей быть белой вороной среди поклонников «Белок», «Стрелок» и прочих поп-идолов, это просто в голове не укладывалось. Но чем больше она смотрела по сторонам, тем больше понимала, что среди собравшихся в фойе, спешащих из буфета в зал со стаканчиком кофе в руках, дожёвывающих на ходу бутерброд, шумно рассаживающихся по местам людей таких, как она, нет. Прежде всего, по возрасту, – Сашка тщетно пыталась найти своих ровесников. Пару раз замечала в толпе молодые лица, но потом неизменно оказывалось, что девушка или даже молодой человек всего лишь сопровождают бабушку, которая, судя по трясущейся голове и шаркающей походке, одна на концерт сходить уже не может. В основном же зал наполняли сорока-пятидесятилетние, и ни у кого в глазах Сашка не находила отражение того, что так хотела увидеть. Никто не пришёл сюда из-за Всеволода Алексеевича. Все пришли просто на концерт.

Рядом с Сашкой уселась пожилая семейная пара. Женщина тут же приложила к глазам миниатюрный бинокль, хотя рассматривать пока ещё было нечего – сцену закрывал занавес. Минутой позже Сашка поняла, что она рассматривает зал.

– А свободных мест-то многовато, – обратилась женщина к мужу. – Я же говорила, не соберёт он «Россию». Вот если бы юбилей был, то да. А просто сольный концерт – кому это надо?

– Не просто сольный, ты же смотрела афишу, – поправил мужчина. – Русским языком написано «Туманов и его друзья». Девушка, вы не знаете, а Примадонна будет?

Сашка вздрогнула, поняв, что обращаются к ней. Откуда ей знать? Она вообще приписку про «друзей» на афише не заметила.

– Вряд ли, – Сашка нервно одёрнула рукава рубашки. – Они с Примадонной не дружат.

– Жаль, – дядька искренне расстроился. – Вот что за манера не указывать всех участников концерта? Ну хоть Киркоров-то должен быть!

От этого имени Сашку начинало трясти ещё со времён первой встречи в Мытищах. Сразу вспомнилась напирающая со всех сторон толпа и голос Туманова над ней, спокойный, уверенный.

– Рубинский точно будет, – сообщила она любопытному соседу, надеясь, что он, наконец, замолчит.

– Ну… Этого я сто раз видел! Он у нас на заводе выступал недавно, бесплатно!

– А вы что, увиденных артистов коллекционируете?

Прозвучало резче, чем хотелось бы. Вечная её проблема, всё общение Сашки с чужими строится на крайностях – она либо молчит, боясь слово вставить, либо, поборов смущение, сразу скатывается в хамство. Зато дядька отстал, повернулся к жене, принялся что-то выяснять у неё, Сашка уже не слушала. Какая разница, кто ещё выступит на концерте? Чем меньше «друзей», тем лучше – больше времени достанется Всеволоду Алексеевичу.

Как он там сейчас, интересно? Что делает? Нервничает, наверное. Ходит взад-вперёд за кулисами, посматривает в зал, много ли свободных мест осталось. Для него это важно. А может быть, распевается? Или он ещё в своей гримуборной, облачается в костюм? Завязывает бабочку, поправляет пиджак, смотрит на отражение в зеркале, улыбается ему, чтобы настроиться. Вот бы хоть раз, хоть на секунду попасть туда, в волшебное закулисье! Увидеть всё, что предшествует появлению артиста на сцене!

Пока Сашка мечтала, дали третий звонок, а ещё через несколько минут занавес пополз в стороны, заиграла музыка, неожиданно громкая и неожиданно сочная. На площади в Мытищах звук рассеивался и был совсем другим. Ну а с наушниками её плеера даже сравнивать глупо. Здесь же казалось, что бессмертная «Встречай друзей, Москва», которой Всеволод Алексеевич всегда начинает концерты, звучит со всех сторон сразу. А потом к мелодии добавился голос, Туманов вышел, нет, выплыл на сцену. Ослепительная улыбка, горящие глаза, руки распахнуты в приветственном жесте, словно он хочет обнять весь зал. И Сашка забыла, в какой реальности она находится. Началась сказка.

Она почти лежала на балконных перилах. Не потому, что плохо видела, нет, даже без бинокля она могла прекрасно рассмотреть и выражение его лица, и цвет платочка в кармане пиджака, и даже блеск обручального кольца на пальце. Ей хотелось быть как можно ближе к артисту, чувствовать его энергетику, не пропустить ни одной секунды из тех двух часов, которые длился концерт.

Из зала Сашка выходила одной из последних, пропуская вперёд себя всех, кто торопился на метро или просто домой. Ей спешить было некуда, тётя Маруся давно забыла про объявленный комендантский час, да и время совсем детское, на улице светло как днём. Сашка постояла бы ещё в опустевшем зале, но хмурая билетёрша у дверей так посмотрела на неё, что пришлось выходить. Некоторая часть зрителей устремилась к служебной двери. Сашка догадалась, зачем – ловить уезжающих артистов. Скорее всего, даже не Туманова, а «друзей». Ну и Всеволода Алексеевича тоже, наверное, «для коллекции». Автограф взять, просто поглядеть на звезду без грима. Сашка с ними не пошла. Во-первых, точно знала, что не сможет сказать Всеволоду Алексеевичу ни слова, уж тем более попросить автограф. Эх, сюда бы бойкую Адельку, вот она бы смогла. Да что там, она бы не постеснялась ещё поставить Туманова в удобную позу для снимка и заставила улыбаться. Во-вторых, Сашке хотелось, как можно скорее, отделиться от толпы, чтобы не слышать, волей-неволей, обрывки разговоров. Потому что говорили исключительно о концерте, о том, сколько песен спел Туманов, как звучит его голос, сколько артистов пришло к нему в гости, оправдал ли концерт ожидания. Мнения были разные, но каждый находил, что покритиковать. А Сашке очень хотелось сохранить то волшебное ощущение идеального праздника, которое осталось в душе.

Как жаль, что наши чувства нельзя зафиксировать. Нет, как на видеомагнитофоне, красной кнопки записи, которая сохранит концерт на кассету и позволит смотреть снова и снова. И даже если в зале шла съёмка, и потом будет телевизионная трансляция, всё это уже не то. На записи не будет живого, настоящего Всеволода Алексеевича. Его обаяния, его тепла. И того замирания сердца от звука его голоса уже не будет. Сашка видела, что кто-то из зрителей щёлкал фотоаппаратом, в зале то и дело мелькали вспышки. Она ещё запоздало подумала, что надо было взять у Адельки её фотоаппарат. Но что ты сфотографируешь с балкона? И фотографии тоже не заменят живую встречу.

В метро вместе со всеми она не нырнула, пошла пешком. Дождик давно закончился, даже тучи разошлись, и в просвет между ними нет-нет, да и выглядывало солнце. В воздухе пахло клубникой. Или клубничной жвачкой? Странный какой запах. А может, это духи вон той женщины в красном платье и смешной шляпке с лентой, только что обогнавшей Сашку? И вообще, если учесть, что она шла вдоль дороги, воздух должен был пахнуть выхлопными газами. Но для Сашки он пах именно клубникой. Москва казалась самым тёплым и гостеприимным городом на земле. Городом, где живёт Всеволод Алексеевич. Где он даёт концерты. Где исполняются мечты.